Андреевский крест - Страница 47

— Че смешного? А на счет острожка… Сам как думаешь? Конечно хочу. Надо же понять, чем они тут у нас занимались. Боюсь только, эти товарищи наши археологические опыты не поймут.

— Да не дрейфь, братишка. Как ты всегда говоришь? Разберемся? Это же либероиды. Стоит нам разок в их сторону выстрелить, как они махом в штаны навалят и поддержку с воздуха от начальства запросят. Ну в смысле, артподдержку с корабля. Дистанция для их пушек не велика, но с кучностью большие проблемы. И ближе подойти они побоятся. Волна видишь как вздымается. Мелко здесь для такой дуры.

— Логично. Вот за одно и глянь, за что их эти, дети лейтенанта Мюллера, невзлюбили, — на полном серьезе предложил я. — А я пока чуток приторможу этих резких бычков… Лех, ты прикинь! Там у офицеров, кажись, шпаги на боку!

— Ну а че?! — натягивая на коротко стриженную голову крепление головной гарнитуры, крокряхтел брат. — Самое оно для эпохи кремневых ружей. Ну все. Я пошел. На связи. За потерей нашей присматривай. Полюбопытствовать-то надо, как этот сын гор докатился до такой жизни…

— Святое дело, — процедил я сквозь зубы. Наш Гагарин то ли плавал, как морж, то ли хитро где-то затаился. Но ни я, ни матросы с корвета его голову в волнах так пока и не видели. А про связь Леха хорошо что напомнил. Я тоже, временно отложив винтовку, принялся пристраивать наушник с микрофоном на причитающиеся им места.

Подышал. Расслабил руки. Убрал лишние камешки из-под локтей. Попросил Бога присмотреть за траекториями полета ядер — очень бы не хотелось принять на голову этакий-то чугунный мячик. Перещелкнул увеличение на шестнадцатикратное. Человечки в черных, шерстяных бушлатах и парусиновых штанах на палубе черного корабля рывком подъехали ближе. Настолько, что стали видны рукоятки пистолетов за поясами, и эфесы коротких, тяжело бултыхающихся у бедра, сабель.

Обычные славянские рожи. Казалось, на улицах родного города можно за полчаса насобирать близнецов этих морячков, спокойно, с шутками-прибаутками, расстрелявших из пушек утлый деревянный сарай на берегу почти необитаемого острова.

Офицеры почти не отличались. Чуть лучше одежда с обувью. Вместо сабель — шпаги, на головах широкополые шляпы. На плече — что-то вроде погона. Бляха от ремня! Это что чей-то корабль? Какого-то, неведомого нам пока, государства? И правильно ли мы делаем, встревая в разборки, нас не касающиеся? Только испытывали мы с братом к этим морякам какое-то сложное чувство. Вроде, как от разглядывания какой-нибудь особенно гадской мерзости бывает. Да ведь еще и Ваську в беде не бросишь! Сами его в этот мир зашвырнули, самим и выручать надо было.

Впрочем, экипаж корвета в один момент рассеял мои сомнения. Какая-то особенно зоркая сволочь разглядела-таки неизвестно каким образом оказавшегося на голом каменистом берегу Василия, и тут же донесла о своей находке до сведения начальства. А те, даже не подумав о необходимости разобраться с кем именно имеют дело, стали подгонять матросиков. По губам я читать не умею, но семь пядей во лбу не нужно иметь, чтоб понять жесты вражеских командиров: изловить для допроса или уничтожить. А вот хрен вам, а не пастушьего тела!

Первым выстрелом я промахнулся. Ошибся с расстоянием. Бывает. Дальномера у меня с собой нету. Что-то в голову не пришло, что придется вспомнить полученные двадцать с лишним лет назад в армии навыки, и стрелять в людей. Так что приходилось на глаз полагаться. А он, как известно, инструмент не вооруженный. Нащелкал еще пару десятков метров и тут же проковырял дырочку в черном бушлате. Зачем-то же матросика в лодке с корабля спустили?! Значит, что-то важное он должен был внизу делать. Не сделает, и у Лехи появится лишних пару минут на встречу беглеца и осмотр развалин.

Второй в макушку любопытного, перегнувшегося через ограждение посмотреть, что случилось с первым. Ну и третий в толпу, готовящуюся к посадке в лодку. Почти не целясь. По принципу — на кого Бог пошлет.

Впечатлились. Разбежались по укрытиям. Ощетинились ружьями в строну берегов. Блеснули сразу несколько подзорных труб — алтайца нашего высматривали или выискивали облачко от сгоревшего пороха. Наивные чукотские девочки. У меня дульный тормоз стоит — вспышки-то не разглядишь, не то что дыма. Лоб вместе с моднющим прицелом втюхал. Сказал, будто наш штатный киллер, Шнобель, всегда перед делом именно такой набор и берет. Носатый, как сто кавказцев, душегуб у нас эстет, блин. Отстрелявшись, оружие бросает. Приходится потом ему заново закупаться. Ну да не обеднеет. Ему дядя Вова за каждый выстрел столько платит, можно танк купить, не то что новое ружье.

А пастуха Леха уже успел принять и в лес спровадить. Тот что-то пытался сказать, но мичман коротко приказал заткнуться, и поспешать в сторону деревеньки рыбаков. Именно туда ушли последние, оставшиеся в живых обитатели разрушенного ныне форта. И один из них, как мы помним, был ранен. А значит — от помощи не откажется.

Больше минут пяти черные люди с черного корабля не выдержали. Двигаться стали. Высовываться. Потом и сам корабль вдруг выдал в небо особо ядовитый клуб дыма, какие-то неправильные, прихотливо выгнутые лопасти гребных колес вспенили серую воду. И корвет стал медленно, словно нехотя, поворачиваться бортом в мою сторону. Нашелся, значит, у них умник, вычисливший если и не позицию снайпера, так хотя бы направление.

Снова бутафорски бахнула пушка. Ядрышко едва не перелетело весь полуостров, зарылось в прибрежный песок противоположного берега, подпрыгнуло, прокатилось еще метра три и упокоилось с миром. Метров пятьдесят правее моей лежки. Как было не ответить на гнилой наезд?! Тщательно прицелился в темное пятно орудийного порта и выпустил туда две пули подряд. И еще одну, в чувака, разглядывающего берег в трубу.