Андреевский крест - Страница 45

Мне было, по большому счету, все равно. Ну какой из меня моряк?! Я предпочитаю ножками, ножками. Тем более, что погода была против нас. Средний предрекал существенное ухудшение погоды да Подковой на ноябрь и декабрь. Еще и октябрь не начался, а с той стороны уже пролетело несколько серьезных штормов, один из которых Леха оценил аж в семь баллов по Бофорту. В гробе и белых тапках я видал там в это время по морю плавать.

Тем не менее, еще на одну вылазку я намерен был народ уговорить. Думал переправиться с Андреевского на Нож в самом узком месте пролива, и пешим ходом прогуляться на север, до тамошнего крайнего мыса. Потому что там, если верить куску нарисованной на коже карты, что нашлась в кисете снятом с "синего" трупа, в уютной бухточке должна была располагаться малюсенькая крепостица бродящих по морям на деревянных шхунах людей. И мне было очень интересно, что означали нанесенные смутно знакомыми буквами надписи рядом с обозначением укрепления.

Глава 5. Спасение рядового Мундусова

Серое, беспросветное небо. Серое, с целыми стадами пенных барашков море. Даже листья пальм, мотыляющихся по ветру словно гигантские метелки, казались серыми. Установленный Егором на стальной раме четырехухий "чебурашка" показывал одиннадцать метров в секунду, и мне это совсем не нравилось.

Мореманы уверяли, будто бы такая погода — и не шторм, и уж всяко не штиль — обычная для приморья, но что-то им слабо верилось. Что же это за тропики, если пейзажи больше смахивают на какой-то Лондон? И, самое обидное, что, как бы не хотелось пойти на поводу у предчувствий, отменить операцию я уже не мог. Во-первых, слишком долго к ней готовились. То есть, по большей части, уговаривали женсовет. И во-вторых, хоть и дома дел было по горло, но все же сидеть там, не имея возможности выбраться в этот, манящий словно сладкий приз, словно припрятанное от малыша варенье, мир, было попросту невыносимо. А скоро, с началом обещанного средним братом, сезона штормов, делать здесь станет нечего.

Местная зима еще не началась, а я уже заранее начал скучать по этим белоснежным пляжам и мохнатым пальмам. Я уже всей душой, всем сердцем принял этот мир, признал своим. Личным.

Пока переплыли пролив, пока нашли более или менее удобное место для выгрузки, вымокли до нитки. Ветер срывал пену с верхушек волн, и в воздухе, как раз на уровне нашей лодки, постоянно носились целые стаи этой мокрой липкой гадости. Да плюс… или минус — это как посмотреть, при скачках по волнам на утлой лодчонке, внутрь заливало немало воды. Так что Поцу я не завидовал. А он, судя по довольной роже, не завидовал нам с братом. Михе еще предстояло перевезти на пляж возле нашей сопочки изрядный запас припасов, палатки, генератор с ГСМ и, когда Егор с Никитой откопают артефакты из-под песка, то и пассажиров с ценнейшим грузом.

Мазута считал, что отлично устроился. Что возить туда-сюда грузы всяко лучше, чем чёпать на своих двоих сорок километров по сырому лесу. Двадцать в одну сторону, несколько сотен метров на пузе ползком, и двадцать обратно. По мне, так ерунда. Даже интересно, что за форт пристроился у нас тут под боком. Что за люди его основали, и как их можно будет использовать. А вот таскать канистры с ящиками от Подковы до лодки — это действительно полная задница. В том, что Егор со своим помощником, найдут причину, чтоб отказаться от участия в процессе переноса ценностей, я нисколько не сомневался. Хотел бы я видеть морду лица Поца, когда он осознает, что его роль не ограничивается плаванием по морям по волнам…

Первую-то партию мы с младшим ему помогли загрузить. Ну и разгрузить, соответственно. А он, типа вернул любезность — придержал увесистые рюкзаки, чтоб нам удобнее было пристроить их на плечах.

Черт бы побрал моего любознательного среднего братца. Это по его "милости" мы зря протащили по хлюпающим под ногами низинам, через густые заросли какого-то кустарника, и по хрупким, так и норовящим рассыпаться под ногами острыми осколками, камням по пять штук мотоциклетных аккумуляторов и по десятку видеокамер.

Поначалу-то идея показалась здравой. Подвешать на деревья возле чужого острога и деревни туземцев несколько "глаз", а чуть поодаль, систему хранения информации и мощный радиопередатчик. Вроде как, закончатся шторма, мы вернемся в этот мир, и скачаем данные о том, как пережили "зиму" аборигены. Только кто же знал, что явимся мы с Лехой, бляха от ремня, к шапочному разбору.

Деревянный, двухэтажный, собранный из разнокалиберных бревнышек, сарай, с покатой крышей и узкими, предназначенными скорее для ружейной пальбы, чем для освещения, окнами-бойницами предстал перед нами жалким огрызком. Воздух был наполнен влагой, так что не удивительно, что форт не загорелся, хоть местами из развалин и поднимались тоненькие хвостики дымков.

Вышли мы с Лехой выгодно. На длинный, каменистый язык, прикрывающий бухточку с юга. На нем, правда, совсем не было деревьев, и четыреста метров от леса до показавшегося нам удобным для наблюдения места, то ползком, то перебежками мы преодолевали почти час. Но в итоге то, что предстало перед нашими глазами было достойно усилий. Потому что в бухте, левым бортом к останкам форта, стоял черный корабль с черным же флагом на корме. Три мачты, и высокая, покрытая сажей труба между ними. А из бортов торчали длинные, не короче полутора метров, стволы пушек. Миллиметров этак под двести диаметром.

Когда относительно не далеко, метров за пятьсот, начинает садить "калаш", становится как-то неуютно. Потому как из этого аппарата может случайно достать и за полверсты. Были прецеденты. А вот когда бахнула пушка с того корабля, мне лично показалось это чем-то не серьезным. Не реальным. Игрушечным или бутафорским. Далекое "бухххх", клуб сизого дыма моментально сносит тугим ветром, а на берегу, между остатков бревенчатых стен, уже падает черная точка ядра. Падает, не взрывается, но бревнам довольно и этого. Летят в воздух щепки и валятся камни с нетронутой прежде части крыши.