Андреевский крест - Страница 18

Ну, "хренасе" говорить было уже не модно, поэтому я просто смеялся. А что еще оставалось делать, разглядывая копошащуюся под рухнувшим брезентом родню и примкнувшего к ним Миху? Меня самого беда миновала, я в дверях уже стоял, когда генератор выключили. Наскучило мне тупо через мыльный пузырь пялиться. Чего душу травить, если дикие бабы все равно туда сходить не пустят?

Спасли жен из-под обвала, вынули артефакты из канавки и велели детям полог сворачивать. Обратно в город его тащить никакого желания не было. Нафига он сдался, с дырой в полнеба? Но и на месте его оставлять — только ненужное внимание привлекать. Хорошо Леха придумал — говорит, мол, вот станем следующий раз запускать, да и сунем рваную халабуду туда. Типо, рано или поздно нам все равно туда лежит дорога. Глядишь и рваный полог для чего-нибудь сгодится. На том и порешили.

Правда, тем же вечером еще потрудиться пришлось. Дети брезент быстро свернули и у обеденной беседки бросили. И предстало перед нами место преступления. Любому дураку с первого же взгляда стало бы ясно, что тут копали. Причем — мы, нефига не археологи и совершенно без бумаги, в которой наше право на раскопки прописывалось. Статья 243. "Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия". Наказывается штрафом до пяти лямов, либо сроком до шести. Оно нам надо? Нет, не надо. Вот и пришлось канавки глиной засыпать, камни обратно скидывать. Восстанавливать щит не стали, заленились. Просто навалили черные кирпичи в кучу и мусором всяким земляным присыпали. После первого же дождя все наши следя скроются, и не докажешь, что тут было как-то по другому.

А пока тягали непокорные валуны тихонько, чтоб не раздражать успокоившихся вроде жен, обсуждали последние события. Ну и, с моей подачи конечно, тему возможной передачи находки властям.

— Ага, щазз, — скривился Поц. — Обойдутся. Сколько у государства ни воруй, своего все равно не вернешь!

— Не будем торопиться, — в полголоса посмеявшись, поддержал брата-моремана Леха. — Отдать всегда успеем. Зайдем, посмотрим, может и самим на что-нибудь сгодится. А если уж совсем никчемная планета окажется… Тогда уж…

— И то, — сделав паузу в пауэрлифтинге, разогнул усталую спину я. — Отдавать, так не тем, что в Кремле окопались.

— А кому? — удивился мичман. — Пендосам или бундосам продать что ли предлагаешь?

— Морда треснет, — рыкнул Миха. — Спать не смогут, всю ночь смеяться будут.

— Всем сразу, — догадался Егор. Он, хоть и не слабак, но все же с физикой особо не дружит. И чтоб он от лишнего усердия еще себе, не дай Бог, чего-нибудь не сорвал или повредил, ему доверили лопату. Глину тоже кому-то нужно было кидать. — Всему мировому сообществу. Чтоб в исследованиях и последующей колонизации могли участвовать все, кто захочет.

— Ты слышь, апостол Егор, — сверкнул глазами мой механик-водитель. — Ты с меня начни-на. Я те и мировая и, зуб на мясо, полюбасу — общественность. Самолично и исследую и колонизирую, мало не покажется!

Логические пути речей моего братишки-хулигана, как говориться, неисповедимы. Но общий смысл кое-как угадывался. И вот его-то, этот самый — общий смысл, мы с младшим охотно поддержали. Пока сами все не посмотрим, не потрогаем и не признаем никчемным — зубы держать крепко сжатыми и за базаром следить. Ни слова, ни полслова о Подкове не должно уйти на лево.

Мы все трое русые. Леха — чуточку темнее, я — средне, а Егор — вообще светлый. И когда мичман добавил, вроде как точку поставил, мы все поняли кого именно он имеет в виду.

— А кто будет болтать, того будем бить по морде. По наглой, ученой, рыжей морде!

— Но против экспериментов твоих я лично ничего против не имею, — чтоб сгладить ситуацию, уточнил я. — Разобраться, как это все работает, надо. Придет время, быть может, твоим наблюдениям цены не будет. Нобелевская премия и все такое. Самый главный спец по Подкове, а? Хорошо звучит?

— Гордо! — кивнул Леха. На том тему и закрыли.

И тут можно было бы уже перескочить к рассказу о нашем походе на ту сторону, но тогда кое-что станет непонятным. Потому как на следующий день, когда средний наш брательник закончил-таки вычерчивать на земле дуги и разложил артефакты, случилось сразу два очень важных события. Или даже три, если считать то, что радуга у нас с первого раза не поднялась.

Не хватало лампочки, бляха от ремня. Та, что исправно запускала систему в шатре, по недосмотру осталась в ином мире, а любезно предложенный Подкове провод с зачищенными хвостиками, эта падла жрать побрезговала. Благо прибабахнутый Егорка быстро догадался как решить маленькую проблему. Взял и закоротил провода. Вспыхнувшей искры хватило, чтоб над глинистой почвой поднялась наша старая знакомая дверь.

— Молния! — скакал и прыгал как ребенок от радости здоровенный дядька. — Они запитывали ее от молнии!

— Убью, придурок, — ревел мичман. — Лучше своими руками прибью, чем ты по дурости самоубейкой ласты откинешь!

— Ой, смотрите, — совсем тоненьким, детским голоском, отвлекая всех от немедленной казни сумасшедшего ученого, крикнул мой Никитос. — А там дождь идет.

И правда. Там, за порогом, шел дождь. Настоящий ливень с сильнейшим, пригибающим пальмы до песка, ветром. И рев накатывающихся где-то вне нашего поля зрения, на песок океанских волн. Но самое интересное, сюда, на одну из террас долины Катуни, не долетало ни единой капли.

— Ну конечно! — догадался Егор. — Грозовой фронт. Циклон. Там давление ниже и ветер в этот раз от нас туда, а не наоборот. И смотрите! Я отметил там место, где кончаются врата. Видите? Они на том же месте! Знаете что это значит, народ?